Стихи на фоне тишин‪ы‬ Олег Верещагин

Арсений Тарковский
Первые свидания
Читает Олег Верещагин

Свиданий наших каждое мгновенье,
Мы праздновали, как богоявленье,
Одни на целом свете. Ты была
Смелей и легче птичьего крыла,
По лестнице, как головокруженье,
Через ступень сбегала и вела
Сквозь влажную сирень в свои владенья
С той стороны зеркального стекла.

Когда настала ночь, была мне милость
Дарована, алтарные врата
Отворены, и в темноте светилась
И медленно клонилась нагота,
И, просыпаясь: "Будь благословенна!" -
Я говорил и знал, что дерзновенно
Мое благословенье: ты спала,
И тронуть веки синевой вселенной
К тебе сирень тянулась со стола,
И синевою тронутые веки
Спокойны были, и рука тепла.

А в хрустале пульсировали реки,
Дымились горы, брезжили моря,
И ты держала сферу на ладони
Хрустальную, и ты спала на троне,
И - Боже правый! - ты была моя.

Ты пробудилась и преобразила
Вседневный человеческий словарь,
И речь поьгорло полнозвучной силой
Наполнилась, и слово ты раскрыло
Свой новый смысл и означало: царь.

На свете все преобразилось, даже
Простые вещи - таз, кувшин, - когда
Стояла между нами, как на страже,
Слоистая и твердая вода.

Нас повело неведомо куда.
Пред нами расступались, как миражи,
Построенные чудом города,
Сама ложилась мята нам под ноги,
И птицам с нами было по дороге,
И рыбы поднимались по реке,
И небо развернулось перед нами...

Когда судьба по следу шла за нами,
Как сумасшедший с бритвою в руке.

1962

Дмитрий Быков Виноград растет на крутой горе.
Читает Олег Верещагин
Виноград растёт на крутой горе,
непохожей на Арарат.
Над приморским городом в сентябре
виноград растёт, виноград.
Кисло-сладкий вкус холодит язык –
земляники и мёда смесь.
Под горой слепит золотая зыбь, и в
глазах золотая резь.

Виноград растёт на горе крутой. Он
опутывает стволы,
Заплетаясь усиком-запятой в буйный
синтаксис мушмулы,
Оплетая колкую речь куста, он клубится,
витиеват.
На разломе глинистого пласта виноград
растёт, виноград.

По сыпучим склонам дома ползут,
выгрызая слоистый туф,
Под крутой горой, что они грызут,
пароходик идёт в Гурзуф,
А другой, навстречу, идёт в Мисхор,
лёгкой музыкой голося,
А за ними – только пустой простор,
обещанье всего и вся.

Перебор во всём: в синеве, в жаре, в
хищной цепкости лоз-лиан,
Без какой расти на крутой горе мог бы
только сухой бурьян,
В обнажённой, выжженной рыжине на
обрывах окрестных гор:
Недобор любезен другим, а мне – перебор
во всём, перебор.

Этих синих ягод упруга плоть. Эта
цепкая жизнь крепка.
Молодая лиственная щепоть словно
сложена для щипка.
Здесь кусты упрямы, стволы кривы.
Обтекая столбы оград,
На склерозной глине, камнях, крови –
виноград растёт, виноград!

Я глотал твой мёд, я вдыхал твой яд, я
вкушал от твоих щедрот,
Твой зыбучий песок наполнял мой взгляд,
виноград освежал мне рот,
Я бывал в Париже, я жил в Крыму, я
гулял на твоем пиру –
И в каком-то смысле тебя пойму, если
всё-таки весь умру.