Политрук 2.0 Штаб Поколения

Один австриец в начале XX века вскрывал лицемерие чопорного социума настолько бесцеремонно и точно, что почтенная публика, затаив дыхание, прислушивалась к каждому его новому слову... Какой там Фрейд, Бог с вами! Знакомьтесь: Карл Краус, всё еще малоизвестный у нас журналист и сатирик, издатель и единственный автор в собственном авторитетном медиа "Факел", каждый номер которого за тридцать шесть лет выпуска оцифрован и бережно сохранен австрийской академией наук.

Читая каналы молодых и умных, в Штабе набрели на стихотворение Крауса "Детерминизм" и решили по такому случаю реанимировать рубрику воскресных поэтических чтений #weekendpoetry. Переведенные сорок с лишним лет назад Виктором Топоровым* — столь же, как автор, непримиримым критиком современной ему (литературной) реальности — стихи неожиданно полны злобой дня прямо-таки сегодняшнего:

Ввиду постоянных перебоев в снабжении
нужны запасы. Чего? Терпения.

Есть ботинки, но без шнурков,
кофе без кофеина, котлеты — не из коров.
Бумаги в обрез, и она опечатана.
Ничто не может быть напечатано.

Идет победоносное наступление,
поэтому эмиграция — преступление.
Все это ясно без лишних слов.
Тем более что за слова сажают.
Тем более что нас уважают.
Мы вооружены до зубов.

Обилие занимательных совпадений заставляет читателя искать контекст, неутешительно неумолимый: это Австро-Венгрия под конец Первой мировой войны. Номер "Факела" от 25.10.1917, в котором опубликованы стихи, вышел ровно за год до распада империи*. Антанта, не стесняясь, разглагольствовала об "освобождении славянских народов" от германо-австрийского господства. Несмотря на по-видимости жёстко закрученные внутриполитические гайки, "недовольство славянских народов империи войной сказывалось на боеспособности австро-венгерской армии с каждым годом войны все больше. Солдаты-славяне сдавались в плен при каждом удобном случае"*.

Ни на что не намекаем и тревожимся не меньше Крауса (кстати, труъ-консерватора). Слушайте стихи. Очень своевременно — после Дня народного единства, накануне дня Октябрьской революции.

Блок все же был гениальным визионером. Стихи "Русь моя, жизнь моя..." написал аккурат между парой проигранных империей войн, в 1910-м.

Война на востоке* (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A0%D1%83%D1%81%D1%81%D0%BA%D0%BE-%D1%8F%D0%BF%D0%BE%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D0%B2%D0%BE%D0%B9%D0%BD%D0%B0) показала невозможность блицкрига; западной* (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D0%B5%D1%80%D0%B2%D0%B0%D1%8F_%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D1%8F_%D0%B2%D0%BE%D0%B9%D0%BD%D0%B0) империя не пережила.

Россия в этих стихах — не восток и не запад, не Азия и не Европа, но черная степная мгла, глядящаяся "зá море Черное, зá море Белое"; она мучает, играется "вольным сердцем", "вольным духом", заставляя искать мучительной разлуки:

Русь моя, жизнь моя, вместе ль нам маяться?
Царь, да Сибирь, да Ермак, да тюрьма!
Эх, не пора ль разлучиться, раскаяться...
Вольному сердцу на что твоя тьма?

Видимо, не в силах помыслить разлуку, сегодня об этих стихах вспоминает, например, потомственная московская элита, в душевных корчах представляя очередной акт приспособления к — ах, отвратительной! — но веками кормящей ее власти* (https://t.me/pltrk/12243):

И нельзя назвать это стихотворение пронзительным, нет, оно не пронзает, оно пропитывает, пропитывает, и вот оно в тебе, уже на уровне слез, на уровне безмолвных рыданий.

(Т. Толстая, давеча на одной экстремистской площадке).

Страшный мир* (https://slova.org.ru/blok/strashnyj-mir/) Блок чувствовал, воспринимал всем существом и, в общем, платил за свой дар жестокую цену, которую невольно делили с ним близкие (кто вспомнит, как намаялась любившая его без памяти невеста, впоследствии жена, Л. Д. Менделеева — "прекрасная дама", которую сей иномирный рыцарь долго не смел даже взять за руку, не то, что прижать к себе и поцеловать).

Образ будущего России Блок постигнет и опишет позже в "Новой Америке" (мы уже читали (https://t.me/pltrk/14166)), в канун Первой мировой, глядя как бы через войну на страну, душу которой не перепахать ни этой навязанной верхами войной, ни страшным ответным бунтом низов; душа которой по сию пору и есть война и бунт.
______________
Читаем "Русь моя, жизнь моя..." Блока в регулярной рубрике #weekendpoetry.

Политический спектакль — жанр древний, а престарелые siloviki из кооператива «Озеро» — постановщики невыдающиеся.

Знаменитые стихи «В ожидании варваров» (1904) великого грека Кавафиса Штаб уже не раз цитировал по уместным поводам, но, глядя на сегодняшние скитания-метания подневольных жителей ОРДЛО, вспомнить эти строки сам Бог велел:

– Чем объяснить внезапное смятение и лиц растерянность? И то, что улицы
и площади внезапно обезлюдели,
что населенье по домам попряталось?

– Тем, что смеркается уже, а варвары
не прибыли, и что с границы вестники
сообщают: больше нет на свете варваров.

– Но как нам быть, как жить теперь без варваров?
Они казались нам подобьем выхода.

Читаем в переводе Геннадия Шмакова, редактура Иосифа Бродского.

Поддержка и текстовые версии выпусков доступны по подписке на Boosty https://boosty.to/ovsepyan

Поддержка и текстовые версии выпусков доступны по подписке на Boosty https://boosty.to/ovsepyan

Помните смерть узбекского хана Карима в 2016-м? Переполошившийся двор растянул агонию правителя на семь долгих, жарких дней, покуда решал, что делать дальше.

Поэт Караулов написал после этого свою «Дудочку» (смерть тирана порой вдохновляет на хорошие стихи), а главред П2.0 решил зачитать ее сегодня в качестве #weekendpoetry по другому, но подозрительно похожему поводу.

После старта казахских беспорядков Штаб требовал показать елбасы народу, чего не сделано до сих пор. Один дипломированный востоковед в своей характерной манере сказал об этом так:

...Восток — это немедленная смерть. Вот так вот — тихо спрятаться, ничего не говорить и быть живым, это исключается!

Так где елбасы, наследнички?