«Гадкая сестра»: как Эмили Блихфельдт проводит операции на теле сказки

Можно ли пересказать сюжет о Золушке так, чтобы удивить современного зрителя? «Гадкая Сестра» норвежки Эмили Блихфельдт, показанная на Сандэнсе и Берлинале, кажется, отвечает на этот вопрос утвердительно. Ведь в этой «Золушке наоборот» в центре повествования оказывается вовсе не прекрасная белокурая Агнес, а ее уродливая сводная сестра Эльвира, и сказка в итоге превращается в череду пугающих физиологических превращений.

Как Блихфельдт критикует культ красоты? Как именно в фильме работают авторская ирония и откровенный режиссёрский сарказм? Какие архетипы можно распознать в сказке о Золушке, и почему ученица Юнга видела в ней историю внутреннего взросления женщины? Наконец, в чём отличие боди-хоррора от бьюти-хоррора?

Такие совсем не сказочные вопросы мы и ставим перед собой в этом выпуске, попутно обращаясь к барочным натюрмортам и эстетике безобразного, отыскивая фаллические символы и поминая лихом старину Проппа. Всё для того, чтобы понять, а зачем вообще переснимать сказки сегодня?