Устная история

oralhistory.ru
  • 4.0 (3)
  • SOCIETY & CULTURE
  • UPDATED BIWEEKLY

Беседы о науке, культуре и повседневности ХХ века. Архив Научной библиотеки МГУ имени М. В. Ломоносова

  1. DEC 15

    Маргарита Эглит. «В аспирантуре я наконец-то открыла глаза на мир уже по-настоящему»

    Первая и единственная беседа с Маргаритой Эглит посвящена механико-математическому факультету МГУ. Среди преподавателей, которых вспоминает Эглит, легенды мехмата — Андрей Колмогров, однажды передумавший отчислять студентов-бунтовщиков и Леонид Седов, удивляющийся, как можно не заниматься математикой во время болезни. Эглит делится впечатлениями от работы с первыми ЭВМ, объясняет, как неверные доказательства теорем помогают освоить матанализ, и рассказывает, как благодаря студенческим походам в горы нашла не только компанию и будущего мужа, но и направление научной деятельности. Беседа подготовлена и опубликована при поддержке БФСО «Дар» в рамках программы документирования истории образования в России.

    1h 10m

  2. DEC 8

    Олег Широков. О главных учителях и их влиянии — научном и человеческом

    Вторая беседа с лингвистом Олегом Широковым посвящена его учителям и разным традициям преподавания — от «сельского просветителя» Ивана Фокина из деревни Гора-Новосёлка до больших ученых, профессоров филфака МГУ — Алексея Лосева, Александра Реформатского, Бориса Горнунга, Михаила Петерсона, Петра Кузнецова, Бориса Серебренникова, Виктора Дувакина и других. Широков объясняет, как случайно попал на классическое отделение филологического факультета, вспоминает дискуссию вокруг теории Николая Марра, в которую включился Сталин, рассказывает анекдоты о своих знаменитых преподавателях и размышляет об объединяющем их важном свойстве — ощущении равенства со студентами.Беседа подготовлена и опубликована при поддержке БФСО «Дар» в рамках программы документирования истории образования в России.

    1h 50m

  3. NOV 21

    Игорь Пальмин. «Я любил быть ничейным»

    В первой беседе Игорь Пальмин рассказывает о родителях-актерах, их кочевой жизни и о том, как рано стало ясно, что он непригоден к публичной профессии. Вспоминает довоенные Таганрог и Воронеж, начало войны, первые пережитые бомбежки, эвакуацию и возвращение к мирной жизни. Рассказывает об опасных забавах собиравших патроны и неразорвавшиеся снаряды мальчишек, об увлечении теннисом и о том, как впервые взял в руки фотоаппарат. Завершает беседу рассказ об учебе на геологическом факультете, памятных практиках и художественных впечатлениях и о том, как после смерти отца поступил во ВГИК и обрел там друзей и единомышленников среди художников и литераторов.Беседа подготовлена и опубликована при поддержке БФСО «Дар» в рамках программы документирования истории образования в России.

    2h 49m

  4. NOV 10

    Арий Ротницкий. Поручите это Арию Давидовичу…

    В пятой беседе Арий Ротницкий продолжает рассказывать о писателях, поэтах и их потомках, с которыми ему доводилось встречаться за долгое время работы в Литературном фонде. На этот раз он вспоминает о том, как отдыхал вместе с Константином Паустовским. От рассказа о Паустовском переходит к похоронам Бориса Пастернака и приводит казус, когда западные корреспонденты приняли его за Корнея Чуковского. Далее переходит к подробному рассказу о дочери и внучке Георгия Данилевского. Наконец, вспоминает о своих встречах с Владимиром Маяковским, о его похоронах, переносе праха на Новодевичье кладбище и общении с матерью и сестрой поэта.

    3h 16m

  5. OCT 29

    Михаил Островский. «Мне только не хватало детей композиторов!» Воспоминания о Вере Самсоновой

    В основе этой беседы рассказ академика Михаила Островского о его учителе, Вере Георгиевне Самсоновой, личности уникальной и почти забытой, ставшей связующим звеном между несколькими научными эпохами. Ее жизнь — срез истории отечественной науки XX века: работа в Государственном оптическом институте с Вавиловым, блокадный Ленинград, изучение физиологии зрения для авиации в послевоенные годы .Она была «ученым-воспитателем», «научной мамой», тем стержнем, который не давал научному сообществу распасться под давлением лысенковщины и административных гонений. Благодаря ее принципиальной позиции, обширным связям в мире науки (от физиологов Орбели и Гинецинского до нобелевского лауреата Семенова и его школы физиков) и умению отстаивать свое дело, ее лаборатория стала островком интеллектуальной свободы.Беседа подготовлена и опубликована при поддержке БФСО «Дар» в рамках программы документирования истории образования в России.

    56 min

  6. OCT 15

    Ангелина Щекин-Кротова. «Вы пришли не в лавку маршана»: как показывать искусство иностранцам

    В четвертой, заключительной, беседе Ангелина Васильевна, не без должных преувеличений, рассказывает о зарубежных ценителях, стремившихся приобрести полотна Фалька уже после его смерти. Так, итальянский писатель Карло Леви, прославившийся книгой «Христос остановился в Эболи», с таким восхищением разглядывал ранние, «бубнововалетские» работы мастера, что готов был пропустить съезд в Кремле. Вдове художника пришлось пуститься на хитрость, чтобы выманить гостя из квартиры. Эпизод с визитом Микеланджело Антониони описан с налетом гротеска и кокетства. Режиссер, явившийся со свитой, сначала привел хозяйку в негодование своим бесцеремонным отбором картин. Однако в итоге Антониони уехал с двумя подаренными полотнами, и между ним и вдовой завязалась трогательная переписка. Бывал у Щекин-Кротовой и французский философ Роже Гароди, посвятивший творчеству Фалька восторженную статью. Его изумило, что весь этот «музей» — дело рук самой вдовы и ее друзей-художников, существовал без малейшей поддержки государства.

    30 min

  7. SEP 26

    Ангелина Щекин-Кротова. «У тебя будет смысл жизни — служить гению»

    В третьей беседе Ангелина Щекин-Кротова обсуждает с Дувакиным гостей, которые бывали в мастерской Фалька и служили моделями его портретов. Среди них: поэтесса Ксения Некрасова, с «первобытной» цельностью и народной простотой, которая противопоставляется Щекин-Кротовой интеллектуальной традиции Ахматовой или страстности Цветаевой. Илья Сельвинский у рассказчицы дан в двух ипостасях: публичный образ «конкистадора слова» противопоставлен приватному образу человека нежного и ранимого.Один из наиболее драматичных эпизодов — визит к Фальку Давида Бурлюка. Щекин-Кротова описывает эту встречу с горькой иронией разрушения образа легенды русского авангарда.Финальный аккорд бесед с Дувакиным — рассказ о разгроме художественной выставки в Манеже в 1962 году, на которой Хрущев публично обругал картины Фалька.

    2h 4m

  8. SEP 8

    Сергей Макашин. «Писатели выглядят страшными реакционерами»: Ромен Роллан, Андре Жид и другие французы

    В пятой беседе Сергей Макашин рассказывает о создании трехтомника «Русская культура и Франция» для серии «Литературное наследство». Это история началась с абсурдного фейка в западной газете о кутежах большевиков в украинской Верховне, имении Бальзака, а вылилась в фундаментальный труд, перевернувший представления о русско-французских связях. Макашин с иронией и точностью историка описывает, как идея, брошенная Михаилом Кольцовым, обрастала плотью: о находке метрики Бальзака, его неотправленных письмах Николаю I с предложением услуг в духе Жозефа де Местра. Создание трехтомника преследовала череда неудач. Фатально не складывалось с предисловием: Горький умер, не успев написать; разочарованный Ромен Роллан отказался после смерти Горького; а Андре Жид дал согласие, но передумал после неудачного визита в СССР и смерти своего спутника. Принципиальный Мандельштам, нелегально приехавший из воронежской ссылки в надежде на заработок, отказался переводить «плохие стихи» для публикации. История советского ученого, рассказанная Макашиным, могла бы стать сюжетом для увлекательного романа о том, как в условиях идеологического пресса и бюрократических рогаток рождалась настоящая, большая наука — вопреки всему.

    40 min
See All (200)

Ratings & Reviews

4
out of 5
3 Ratings

About

Беседы о науке, культуре и повседневности ХХ века. Архив Научной библиотеки МГУ имени М. В. Ломоносова

Information